Борис Йордан — РБК: «Финансовый сектор стал рискованным для инвестиций. Борис Йордан: «Я никого не знаю, кто не покупает каско Что за компания
Борис Йордан в последние годы ассоциировался в основном со страховым бизнесом. Компания «Ренессанс Страхование» — ключевой проект возглавляемой Йорданом группы «Спутник». Но этот бизнес далеко не основное его занятие. Интересы и основное рабочее время предпринимателя сконцентрированы на тех 15 венчурных проектах, в которые «Спутник» вложил около $100 млн. В интервью Forbes Йордан рассказал, на что он потратил деньги, как пытается диверсифицировать бизнес и что западные инвесторы думают об инвестициях в Россию.
Каковы настроения иностранных инвесторов сегодня, когда из-за кризиса на Украине введены санкции против России?
Есть разница между тем, о чем думают иностранные инвесторы и, скажем, думаю я. В основном у них сегодня крайне негативные настроения. За последние несколько недель, что я был в США и потом в Лондоне, я встретился с очень многими инвесторами. Более негативного настроя я не видел многие годы. Но речь идет о долгосрочных инвесторах. Спекулянты, наоборот, любят, когда «кровь течет по улицам». Они покупают.
У многих инвесторов сильно промыты мозги западной прессой. Количество негатива в отношении России дошло до рекордного уровня. Когда страну каждый божий день в прессе мочат с ног до головы, то, конечно, это оставляет впечатление. Я смог переубедить почти каждого инвестора, с которым общался, но это стоило намного больших усилий, чем раньше, хотя я был серьезно подготовлен к этим встречам.
Группа «Спутник»
Инвестиционная группа создана в 1998 году Борисом Йорданом. По оценкам Йордана, общая стоимость активов группы — около $1 млрд, 80% суммы приходится на российский бизнес (в том числе «Ренессанс Страхование»). Выручка от все бизнесов в 2013 году — также около $1 млрд. Другие финансовые показатели не раскрываются. По официальной информации, совладельцами группы, кроме Йордана, являются Дмитрий Бакатин и Сергей Рябцов. Их доли не раскрываются, но в 2009 году газета РБК Daily со ссылкой на Федеральную антимонопольную службу опубликовала данные о структуре собственности «Спутника»: доля Йордана — 41,7%, Бакатина — 24,28%. Кроме того, по данным газеты, 31,05% «Спутника» принадлежало Мэри Луиз Феррьер, которая была названа в публикации одним из ключевых топ-менеджеров группы. В «Спутнике» эту информацию не комментируют.
Что вы им рассказывали?
Я не хочу лезть в политику. Моя позиция очень четкая: я считаю, кризис был спровоцирован США в рамках их геополитических задач.
Отношение инвесторов сегодня похоже на настроения 1998 и 2008 годов?
Нет. Кризис 1998 года был глобальным и имел корни в Азии. Кризис в России был следствием азиатского кризиса, поэтому такого уровня негатива, как сейчас, к России не было. Кризис 2008 года также был в основном экономический, а 2014 года — геополитический. Геополитика для долгосрочных инвесторов гораздо важнее, чем экономика.
Насколько на это восприятие влияют проблемы российской экономики?
Последние восемь лет мы игнорировали возможный переход от сырьевой экономики, ее расширение. И несмотря на намерения [бывшего президента РФ Дмитрия] Медведева это изменить, реально ничего сделано не было. Мы слишком зависимы от сырьевой экономики, у нас очень много активов покупается госструктурами. В банковской системе доминируют три банка, которые являются государственными, в нефтяном секторе доминируют государственные нефтяные компании, которые консолидировали под себя уже практически весь сектор. Страховой сектор, если не будет изменений законодательства, тоже станет государственным.
Я думаю, в этом году в секторе страхования жизни нас обгонит Сбербанк, трудно с ними конкурировать, у них огромная сеть продаж, но мы все равно ожидаем остаться в топ-3 страховщиков жизни в стране. Кроме того, страховые компании не могут субсидировать неправильную экономическую политику государства, например на рынке ОСАГО. Если так будет продолжаться, то я буду вынужден отдать лицензию по ОСАГО. Я не могу позволить себе субсидировать отрасль, просто потому, что неправильно выстроена политика страхования.
«Китайская экономика — частично пирамида…»
Ваше хобби, вы говорили неоднократно, изучение экономики — на какие идеи вы последнее время обращали внимание?
Я считаю, что большой вопрос — Китай. Китайская экономика — частично пирамида, их внутренняя задолженность в четыре раза превышает их резервы. У них явный пузырь на рынке недвижимости. И есть вопросы к официальной государственной экономической статистике. Только в прошлом году государство должно было сознаться, что были фальсификации в торговой статистике.
Понимаете, эта экономика очень непрозрачна. Все мои друзья-экономисты, практически все, считают, что следующий глобальный кризис будет из-за Китая. Их экономика больна, и они не уверены, что Китай сможет выйти из этой ситуации без последствий.
Вы в Китай сами инвестируете?
Я не вкладываю в то, чего не понимаю. Я много вкладываю в США, у меня есть инвестиции в Англии и в России. Это три экономики, в которых я разбираюсь, где я знаю поляну, политику и чувствую себя спокойно.
В России, судя по всему, вполне. Ходили слухи, что вы покупаете страховую компанию «Цюрих». Но в итоге ее приобрела финансовая компания «Олма» за 1 млрд рублей.
Мы не могли с ними договориться. У нас было много базовых вопросов, на которые мы не получили ответы. Но среди претендентов, похоже, были те, кто таких вопросов не задавал. Объединение крупных страховщиков — с точки зрения расходов правильная идея. Объединяешь их — уменьшаешь расходы на бэк-офис и инфраструктуру сразу на 25%. Если объединить нас с другой страховой компанией нашего размера, то можно сэкономить $150 млн за полтора года. Это очень большие деньги в страховом бизнесе.
Расскажите про другие направления бизнеса группы «Спутник».
Есть управляющая компания «Спутник — Управление капиталом», раньше был еще пенсионный фонд, но теперь его нет. Мы продали наш НПФ «Ренессанс Жизнь и Пенсии» банку «Российский кредит», когда российские НПФ покупали за 10-20% от активов. Во всем мире их оценка где-то 2-5% от активов. Это было очень правильное время для продажи.
«Спутник — Управление капиталом» работает с резервами ваших страховых компаний?
Не только. У нас 50% на 50% примерно — деньги страховых бизнесов и внешние. В доверительном управлении было около $1 млрд до продажи пенсионного фонда, сейчас немного меньше. Активы группы «Спутник» составляют более $1 млрд. У нас есть еще бизнес, который называется Sputnik Advisory, это очень успешный бизнес, возглавляемый моим партнером Дмитрием Бакатиным. Много о нем я говорить не буду, в основном это сделки по слиянию и поглощению и привлечению капитала.
Это invest banking?
Да, но без трейдинга. Это чисто invest banking. Людей в компании мало, а сделок много. Мы очень активные, мы недавно даже оказались в топ-10 среди финансовых консультантов на российском рынке по объему проведенных сделок.
В этом бизнесе у вас доля тоже есть?
Есть, конечно. Но там другое распределение, нежели в «Спутнике». Слегка.
Слегка? Вы миноритарный акционер?
Да, мой партнер — основной владелец.
Sputnik Advisory по всему миру работает?
Да, мы делаем сделки по всему миру. Я приношу в основном международные, мои партнеры — российские сделки. Мы недавно подняли деньги двум компаниям на Западе. Бизнесы никак не связаны с Россией.
Это размещение или долговое финансирование?
Размещение капитала, мы делаем private placement и M&A. Такая у нас специализация.
Марихуана и интернет-покер
У вас в портфеле группы кроме страхования еще инвестиции в интернет-покер и инвестиции в производство медицинской марихуаны. Что это такое?
Это венчурные инвестиции, это не private equity. Я занимался private equity много лет и решил давно, что хочу сфокусироваться именно на венчурных инвестициях. Мне лично это интереснее. Я же предприниматель. У людей, которые начинают эти бизнесы, шикарные идеи. Но у них нет сильных предпринимательских талантов управления бизнесом, найма людей. Денег сейчас в мире очень много, это не проблема. Я могу им помочь в управлении. Я очень много времени трачу, чтобы помогать им управлять бизнесом правильно.
Каков объем этих инвестиций?
Думаю, около $100 млн. Объем этих инвестиций меньше, чем мой страховой бизнес.
Как вы отбираете идеи?
Мне присылают, я смотрю. Я отбираю компании не на стадии seed, мы не вкладываем только в идею. Мы готовы инвестировать, когда компания образована, может быть, еще нет доходов, но в течение шести месяцев они должны появиться. Я работаю с партнерами, с венчурными фондами. Это классический вариант. Я показываю им сделки, которые нахожу, они — мне.
Вы покупаете вначале какую-то небольшую долю, потом смотрите. Так?
Потом работаю с ними. Инвесторы ведь ищут правильных партнеров. Некоторые хотят выходить на IPO, другие — развивать свой бизнес, ищут людей, которые могут помочь им с этим. Я 25 лет работаю, я могу помочь по всем параметрам. Я использую это как мой рычаг, чтобы войти в сделки.
Это в основном Кремниевая долина?
Вы знаете, Долина сейчас перемещается немножко в Нью-Йорк и называется Silicon Alley (alley — узкая улица, переулок). В Нью-Йорке бешеный бум, много фондов. У меня дети живут в Нью-Йорке, дочка учится в Нью-Йоркском университете, я там в совете директоров, очень много занимаюсь университетом и вижу много инвестиций.
А почему марихуана и покер?
Я вкладывал в те бизнесы, куда многие другие не хотели вкладывать и где потенциал очень большой. Рынок азартных онлайн-игр в мире — $37 млрд, а рынок марихуаны меня интересует, потому что это будет абсолютно законный бизнес. Слушайте, когда я приехал в Россию в 1996 году, это было то же самое, что вложения в марихуану с точки зрения риска и интереса инвесторов к сектору. На меня смотрели как на лунатика. Сегодня это шестая экономика в мире со своими проблемами, правда, как любая развивающаяся страна. Марихуана — то же самое. Это такой же риск, который может трансформироваться в хороший рынок, а может — в плохой, но я люблю инвестировать там, где я знаю, что есть мультимиллиардный потенциал.
Как обстоят дела с этими вложениями?
Я второй раз туда вложился. Группа «Спутник» — один из основных акционеров компании PalliaTech, которая занимается медицинской марихуаной. В Америке 22 штата одобрили ее применение в медицинском виде и два штата — в коммерческом. Бизнес разбит на несколько направлений. Мы строим лаборатории, так как государство заставляет всех производителей, которые получили лицензию, проводить проверку марихуаны. Она должна соответствовать правилам по допустимому уровню веществ. Все должны будут делать тесты травы. Мы хотим стать крупнейшим игроком в Америке в этих тестах.
Второй бизнес: мы изобрели аппаратуру для больниц, где лечат больных раком. Аппаратура дает возможность не курить марихуану, а вдыхать ее в виде аэрозоля. В марихуане десятки разных компонентов, и их можно выделять. Для лечения глаукомы — один компонент, для облегчения последствий химиотерапии — другой. Можно применять ее только для лечения. Выглядит это так: ты приходишь в аптеку с рецептом, тебе дают коробки со специальными картриджами, ты вставляешь их в прибор, нажимаешь кнопку, температура поднимается до 260 градусов по Фаренгейту. Берешь трубочку и вдыхаешь. Аппарат дает точное количество вещества, которое тебе нужно, но не в виде дыма. Штат Нью-Йорк в июне одобрил использование медицинской марихуаны, только ее нельзя курить.
Третий бизнес: наша компания имеет лицензию в штате Нью-Джерси на выращивание и продажу медицинской марихуаны. Мы намерены получить такие лицензии и в других штатах.
Сколько вы на это потратили?
Какие еще проекты вы планируете?
Сейчас игровой сектор в Европе подавлен регулированием, компании в трудном положении. Поэтому мы купили контроль над PKR.com («Спутник» инвестирует в этот проект с 2005 года. — Forbes). Это большой покерный сайт. Мы хотим консолидировать активы в Европе и выдвигаться в Америку. США — самый большой игровой рынок в мире, в два раза больше Китая. Я очень много лично занимаюсь этим проектом. Потратил на него около $10 млн.
Какие еще инвестиции?
Группа «Спутник» вкладывает в телеком. Мы инвестируем в бизнес компании Defense Mobile (компания, предоставляющая услуги сотовой связи и мобильного интернета и скидок для ветеранов США. — Forbes). В Америке 50 млн людей, которые были военными или живут в их семьях, это большой рынок.
Всего около 15 инвестиций. Кроме того, мы инвестируем в новую социальную сеть, которая, я думаю, станет революционной. Еще пример — сейчас бум в медицине, и мы инвестируем в компанию Xcovery. Она создает лекарство для поднятия иммунитета у пациентов, которые лечатся от рака. Проблема в том, что из-за снижения иммунитета химиотерапия в конечном счете убивает человека. Врачи Xcovery изобрели лекарство, которое дозой примерно в пять раза больше, чем стандартное, помогает не убивать иммунитет. Мы вошли на ранних стадиях в этот проект.
Инвестиции в сланцевый газ
Какая сделка была лучшей?
Наверное, TelecityGroup. В 2001 году, когда был кризис в доткомах, мы купили за £9 млн 90% маленькой компании в Европе, которая владела дата-центрами. Cейчас это часть Telecity, которая стала самой крупной компанией в Европе. Мы в течение восьми лет строили этот бизнес и докупали дата-центры в Европе. Изначально у нас было 90%, но с покупками и привлечением капитала мы опустились до 30%, в 2010 году сделали IPO Telecity. Потом мы вышли из компании полностью. Telecity вошла в FTSE. Когда мы выходили из нее, она стоила около $1 млрд, а сейчас — $2 млрд.
У вас же были убыточные сделки?
Мы потеряли на сделке с Witology. (Witology предлагает решения в области краудсорсинга, соинвестором вместе со «Спутником» была группа «Онэксим» Михаила Прохорова, инвестиции составили $5 млн, доля «Спутника» 8,94%. — Forbes.) Это был неудачный проект. Из-за того что два фаундера разошлись во взглядах на развитие бизнеса. Один из них, [Александр] Ослон, решил, что уходит, а по нашему мнению, он был ключевым [сотрудником]. Из-за этого компания была продана менеджменту.
На какие направления вы обращаете внимание кроме медицины и телекоммуникаций?
Энергетика мне нравится. Но не нефть, а все, что связано с технологиями и инфраструктурой. Сейчас очень много изобретений в сфере энергетики, что позволяет снизить стоимость добычи нефти и газа. Я вкладывал в них еще 10 лет тому назад.
Что за компания?
Innova Exploration в Канаде, в Баккене (компания занимается добычей, Баккен — крупнейшее месторождение сланцевой нефти на границе США и Канады. — Forbes). Я инвестировал одним из первых. Мы купили очень большую долю в этой компании, начали развивать технологии, когда канадцы стали говорить о том, что русские пришли. Им было все равно, что я американский гражданин (смеется). Мы рано продали, компания была настолько успешна, что сработало внутреннее правило: если уже четыре или пять раз отбил свои деньги, нужно выходить. Мы уже поменяли эту политику. Если я бы оставил эту компанию, мы бы увеличили инвестиции в тысячу раз.
Какое распределение активов вы хотите иметь?
Идеально — 50% в других странах, 50% в России. Сейчас Россия — мой основной рынок. На сегодня у нас где-то 80% в России и 20% за границей.
Вы говорили, что у вас все активы — примерно $1 млрд, а за год вы сколько зарабатываете?
Да, выручка более $1 млрд.
А какова чистая прибыль группы?
Мы не говорим, но мы прибыльны как группа.
А вам не надоел бизнес?
Немного. Вот я из-за этого занимаюсь новыми проектами, потому что я очень люблю стартапы. А сейчас у меня 5000 сотрудников работает в страховых компаниях. Стартапом это не назовешь. Моя роль всегда — за первые три-четыре года выстроить бизнес, стратегическое видение, найти команду. Потом я отступаю, и этим занимаются профессионалы. Но я должен сказать спасибо государству за то, что оно периодически устраивает кризисы. Кризисы открывают новые возможности.
Когда в декабре 2014 года российский рубль девальвировался, Банк России вместе с правительством стимулировали экспортеров покупать рубль, тем самым его стабилизировав. Стоимость рубля критично важна для российской экономики. Для бюджета и экспортеров, на которых держится российская экономика, нужен дешевый рубль при такой низкой цене на нефть.
— И каковы ваши прогнозы по рублю?
— Я думаю, что торговый интервал по рублю 60-90 руб. за доллар. У российской валюты абсолютная зависимость от цен на нефть. Ну и, конечно, если геополитическая ситуация будет меняться, если снимут санкции, то рубль укрепится. Но я не уверен, что стране нужно значительное укрепление рубля на фоне проблем с бюджетом и низкой цены на нефть.
— А по ценам на нефть?
— Мы еще не прошли период, когда предложение нефти превышает спрос. Думаю, что такая ситуация продлится еще от шести до 12 месяцев. Цена будет в диапазоне $25-45 за баррель.
— Большой разрыв…
— Это большой разрыв с точки зрения десятилетней давности. Уровень колебаний цен активов такой, что это движение по нефти и по доллару нельзя назвать большим. В середине февраля доллар стоил 79 руб., в середине марта — 68 руб.
Цена на нефть через полтора года стабилизируется и выйдет на какой-то нормальный уровень. Она не будет $100 ближайшие несколько лет, она будет $50-60 за баррель, но при нынешнем рубле это была бы оптимальная ситуация для России.
— Падение экономики произошло в большей степени из-за геополитики или снижения цен на нефть?
— Нефть, конечно, играет основную роль. По моему мнению, 75% экономических проблем связано с падением цен на нефть, а 25% — с введением санкций.
— То есть, если бы нефть стоила $100 за баррель, мы бы себя отлично чувствовали и занимались вовсю импортозамещением?
— Абсолютно точно. Экономика росла бы и страна развивалась. Конечно, санкции неблагоприятно сказываются на экономике. Они не давали бы полноценно развиваться даже при высокой цене на нефть. Был бы порог для потенциального роста, потому что санкции ограничивают движение капитала. Но в том состоянии, в котором мы находимся сейчас — состоянии глубокого экономического кризиса, — наибольшую роль играют цены на нефть. Даже если сейчас снимут санкции, то сильно ничего не изменится. А если цена на нефть взлетит до $60, то экономика начнет восстанавливаться.
— А как бы вы в целом охарактеризовали сегодняшнюю ситуацию в экономике?
— Как и во всем, есть позитивные и негативные стороны. Я оптимист, поэтому начну с хорошего. Идет замена импорта — это очень хорошая вещь. Я говорил о необходимости этого уже 20 лет назад. Бред, когда российскую древесину вывозят в Финляндию, перерабатывают и продают нам же для строительства наших домов. Поэтому я рад, что кризис меняет эту ситуацию. На месте правительства я дал бы большую поддержку малому бизнесу. Но даже фактически без поддержки развивается, например, агропром.
— А он развивается? Как-то не заметно, чтобы что-то росло... Или нет?
— Производственный цикл в агропроме занимает несколько лет, сразу результатов мы не увидим. Гораздо более очевидные изменения происходят в малом и среднем бизнесе. Именно он по праву является ядром любой развитой экономики, а не промышленные гиганты. Но этот бизнес сегодня остро нуждается в дополнительной поддержке государства в виде доступных кредитов.
— Это и есть негативная сторона кризиса?
— Да, главное, что сокращается финансирование бизнеса. Кроме того, финансовый сектор из-за правильной, но вынужденно агрессивной политики Банка России стал довольно рискованным для инвестиций. На сегодняшний день только прибыльные и эффективные игроки могут рассчитывать на привлечение внешнего финансирования.
«Это исключительно политическое давление на Россию»
— А глобально из-за чего это все произошло? Российская экономика вообще поддается прогнозированию с учетом геополитических неожиданностей последних двух лет?
— У меня четкое мнение, что санкции это чистая политика. Европе и США не понравилось, что у России появились внешнеполитические интересы. В 90-е годы Россия занималась своими внутренними проблемами, а после этого, как и любая великая держава, начала заниматься своими внешними интересами. Сейчас американская внешняя политика построена на давлении на интересы России на Украине, в СНГ и Восточной Европе.
Русский американец
Председатель совета директоров группы «Ренессанс Страхование» и председатель правления группы «Спутник» Борис Йордан родился в 1966 году в США в семье русских эмигрантов, окончил Нью-Йоркский университет со степенью бакалавра в области российско-американских экономических отношений. Работать начинал аналитиком в небольшом инвестбанке. В 1992 году стал управляющим директором инвестиционного банка Credit Suisse First Boston в Лондоне, затем управляющим директором Credit Suisse в Москве. В 1995 году вместе с пятью партнерами, в том числе Стивеном Дженнингсом, учредил инвестбанк «Ренессанс Капитал». В 1998 году вышел из проекта и основал инвестиционную группу «Спутник», основной актив которой сегодня — страховой бизнес. В 2001-2003 годах возглавлял НТВ и «Газпром-медиа». Кроме того, Йордан является крупным венчурным инвестором. Группа «Спутник» инвестировала около $100 млн в полтора десятка проектов вроде PalliaTech, занимающейся медицинской марихуаной, или сайт для интернет-покера PKR.com.
— Считаете, что все это элементы политической игры?
— Абсолютно. Абсолютно скоординированная политика.
— Разве это не движение за свободу?
— Вы шутите? (смеется ). Посмотрите на предвыборную гонку в Америке: и демократы и республиканцы — вся элита — хотят уничтожить [Дональда] Трампа, хотя тот выигрывает по количеству голосов населения. Вот вам и свобода выборов.
— Это исключительно политическое давление на Россию. Всеми способами.
— А что думают иностранные инвесторы?
— Я считаю, что в ближайшее время кроме спекулянтов мы никого не увидим на российском рынке. Длинные деньги никогда не пойдут в экономику, пока не видно выхода из кризиса. Стратегические инвесторы готовы идти в проблемные экономики, но только если видят движение в правильную сторону, в сторону выхода из кризиса. Сегодня в России не видно выхода из кризиса из-за санкций.
— А если правительство начнет приватизацию сегодня, они будут участвовать?
— Осторожно. Лучше приватизировать, когда рынки растут и экономика в хорошем состоянии. Но если бюджет нуждается в средствах, то выбора нет. На стратегические объекты, такие как «Роснефть» и Сбербанк, всегда найдутся покупатели, потому что это очень хороший бизнес. Вопрос только в цене.
«До конца года мы проведем эмиссию акций на 3-5 млрд руб.»
— Вы говорите, что денег взять сейчас неоткуда. При этом ЦБ чистит страховой рынок от компаний с некачественными активами. Компании должны либо заменить активы реальными, либо уйти. Не слишком жестко, учитывая кризис?
— Я считаю, что ЦБ ведет себя абсолютно правильно. Многие страховщики потеряли активы в кризис 2008 года на рынке ценных бумаг и позже, в 2012 году из-за массовых судебных претензий по выплатам.
Конечно, страховщики были бы рады, если бы требование восполнить активы появилось, когда рынок растет и нет санкций, чем когда рынок падает. Да и ситуация не настолько острая, как в банковском секторе, потому что страховщики не занимаются отмыванием или выводом денег за границу. Но чистить активы все равно необходимо.
Главное, чтобы Банк России дал время крупным компаниям выполнить нормативы, в общем-то он так и делает. Но поддерживает в тонусе.
— По нашим данным, группа «Ренессанс Страхование» тоже должна привести активы в соответствие с требованиями ЦБ. В прошлом году вместе с сотрудниками Центробанка вы составили план оздоровления активов — он выполняется? Какова ситуация сейчас?
— Речь идет о плане повышения ликвидности, именно он согласован с ЦБ и будет завершен в ближайшее время. Мы работаем в тесной координации с Банком России. В рамках этой работы в 2016 году будет проведена новая эмиссия на 3-5 млрд руб.
— А что раньше было не так с активами?
— Они были менее ликвидными.
— Вы ищете инвесторов на внешнем или внутреннем рынке?
— И там и там. Часть эмиссии планируют выкупить западные хедж-фонды, которые уже инвестировали средства в компанию.
— Что это за фонды?
— Мы этого раскрывать не будем.
— А остальные деньги?
— Пока ведем переговоры. Расскажем, когда закроем сделку.
— А остальную часть активов, до выпуска акций, чем вы наполнили?
— К примеру, в активах есть пакеты «Ренессанс Жизнь», УК «Спутник — Управление капиталом», недвижимость, инвестиции и денежные средства.
— По данным МСФО за 2014 год, объем денежных средств в активах составлял всего 1,8 млрд руб. (6,6% от активов). Это очень низкая доля, в среднем по рынку она составляет около 20-25% от активов. Какова ситуация сейчас?
— После эмиссии объем денежных средств в активах существенно вырастет. Кроме того, даже по итогам 2015 года у нас выросла доля денежных средств в активах. Сейчас она выше, чем у некоторых страховых компаний с большим объемом продаж, чем у нас. К концу года ликвидные активы в балансе компании составят 35%.
— Для контроля за составом и структурой активов страховщики должны начать работу со спецдепозитарием. Ваша компания уже начала?
— Да, мы уже заключили договор и начали работать с одним из спецдепозитариев.
— То есть ваши активы в ежедневном режиме мониторит спецдеп?
— Спецдепозитарием осуществляется мониторинг в соответствии с нашим договором.
Владелец «Ренессанс Страхования» Борис Йордан (Фото: Владислав Шатило / РБК)
«Рано или поздно мы хотим реализовать свои инвестиции»
— Как ваш страховой бизнес пережил 2015 год?
Как ни странно, для нас это был рекордный год, несмотря на кризис в отрасли. Обе страховые компании показали прибыль. Комбинированный коэффициент убыточности «Ренессанс Страхования» в 2015 году был на уровне 85%. То есть наша чистая прибыль составила 15% от сборов, или около 2,5 млрд руб.
Мы добились того, чтобы портфель автострахования стал прибыльным: по итогам 2015 года он принес 5% прибыли. Медицинское страхование тоже прибыльное. Портфель компании «Ренессанс Жизнь» более чем на три четверти состоит из длинного инвестиционного страхования, а не из короткого корпоративного, как еще 3-4 года назад. Прибыль этой компании по МСФО составила примерно 300 млн руб. по итогам года.
— За счет чего такие результаты?
— Дали свои результаты инвестиции в инфраструктурные проекты. За три последних года у нас примерно на 15 п.п. упала убыточность и примерно на 10% — расходы, и это все при росте бизнеса быстрее рынка. У нас создан аналитический центр, который позволяет в режиме реального времени видеть картину бизнеса. Мы видим статистику по машинам, по водителям, по городу, по продавцу и по всем другим показателям. Я сам смотрю аналитику по итогам дня, недели или месяца, вижу, как меняется компания, могу оперативно принять управленческие решения, увидеть возможную проблему до того, как она возникла.
— Большая часть вашего бизнеса связана с автострахованием: из 20,8 млрд руб. сборов 9,2 млрд приходится на каско (44%), еще 4 млрд руб. — на ОСАГО (около 20%). Другие страховщики считают эти секторы проблемными.
— Мы так не считаем.
— А почему вы вообще выбрали как приоритетные эти направления?
— Автострахование во всем мире является очень прибыльным направлением бизнеса при правильной сегментации клиентов. Я считаю, что и в России оно будет прибыльным. В общем-то, для нас оно уже прибыльно. Я полагаю, что у нас идеальный портфель по автострахованию. Лично я им очень доволен.
Я вижу большой потенциал развития этого рынка, особенно когда будет восстановление экономики страны. Продажи автомобилей упали более чем в два раза. Но они восстановятся. Я более оптимистичен, чем мои коллеги. Я уверен, что нам будет с чем работать.
— Девальвация рубля ударила по вашему бизнесу?
Конечно, ударила. Но у нас часть активов была в валюте, это помогло. Кроме того, нам удалось быстро достичь договоренностей о снижении расценок с нашими партнерами. Это позволило сбалансировать расходы.
— Резкое повышение цен на каско отпугнуло многих клиентов. В кризис нужно понижать цены или поднимать?
— Сейчас мы не повышаем цены, чтобы привлекать больше клиентов и денег. Это выгодно во время кризиса: большой объем привлекаемых средств можно инвестировать и зарабатывать на процентных ставках. В хорошие времена, наоборот, нужно поднимать цены и зарабатывать на страховании.
— А не собираетесь ли заняться каким-нибудь еще бизнесом в России?
— В России мы сфокусированы на страховом бизнесе.
— Говорят, вы собирались купить долю в RAEX («Эксперт РА»). Как идут переговоры?
— Мы рассматриваем такую возможность. Мы еще не приняли решение. Но это если и будет, то небольшая доля, не стратегическая инвестиция.
— Раньше вы говорили, что хотели бы в будущем продать свой страховой бизнес. А сейчас у вас есть это в планах?
— Я всегда говорил, что бизнес строится для последующей реализации своих инвестиций. Это можно сделать разными способами: продажа, IPO, дивиденды и так далее. То есть рано или поздно мы хотим реализовать свои инвестиции, так как мы много вложили. Но пока это невозможно — у российских компаний вряд ли хватит капитала, у западных инвесторов нет желания заходить на российский рынок, IPO рынок закрыт. Если честно, то сейчас мы вообще не думаем о том, чтобы продать компанию.
«Я не мошенник, я людям плачу»
— По уровню развития банковский бизнес за последние десять лет шагнул очень далеко вперед, чего нельзя сказать о страховании. Нет ни мобильных приложений ни особенного развития онлайн-продаж, как, впрочем, и нормального, удобного урегулирования убытков. Почему?
— Внимание государства сфокусировано на развитии банковской системы. Банки спасают в кризис, им помогают. На страховой бизнес до недавнего времени никто не обращал внимания. Я отчасти поэтому и пошел в этот бизнес — уверен, что именно в такой ситуации можно построить правильную и красивую компанию.
— Сложно заниматься страховым бизнесом в России?
— Спроси меня сейчас о желании заняться страховым бизнесом, я бы задумался. Было несколько лет — 2011, 2012, 2013 годы, когда было очень тяжело, другой бы сдался. Страховщиков сильно подкосило решение пленума Верховного суда распространить на страхование закон о защите прав потребителей [см. врез]. Но мы в итоге вышли на те результаты, на которые я надеялся. Правда, с опозданием на два года.
«Автоюристы» или мошенники
В июне 2012 года Верховный суд разъяснил, что закон о защите прав потребителей распространяется и на страхование. Клиенты страховых компаний получили право обращаться в суд по месту своей регистрации, подавать иск без уплаты госпошлины, требовать возмещения морального вреда, штрафа 50% от взысканной судом суммы, неустойки по ОСАГО в 1% за день просрочки. Это привело к большому числу исков к страховщикам и решений в пользу клиентов. Адвокатов, профессионально занимающихся юридическими услугами в этой области, страховщики называют «автоюристами», считая большинство из них мошенниками. По данным Российского союза автостраховщиков (РСА), в 2015 году страховые компании выплатили клиентам по решению суда 18,4 млрд руб. Их них 57% приходится на компенсацию клиенту, оставшиеся 43% достались «автоюристам», утверждает РСА.
— Но ведь если бы страховые компании платили как следует, то это не стало бы проблемой?
— Одни страховщики злоупотребляли доверием клиентов, другие нет. Решение пленума Верховного суда дало «автоюристам» и мошенникам способ заработать на страховых компаниях. Миллиарды рублей были потеряны страховщиками из-за этого решения, и все проблемы с активами у них появились именно в тот момент. Глобально для клиентов изменилось не многое — все оседает у «автоюристов». Если бы не мошенники и «автоюристы», то страховые тарифы были бы ниже, а процессы урегулирования проще и удобнее для клиентов.
— Как тогда вам удается продавать дешевые страховки, исключая из покрытия какие-либо детали, случаи? Если суды почти всегда встает на сторону клиента?
— В спорных ситуациях, мы договариваемся с клиентами до суда. А кроме того, мы хорошо научились сегментировать клиентов на входе в компанию, используя антифрод-скорринг (от англ. fraud — «мошенничество». — РБК ). Этим у нас занимаются 15 человек, единственная цель которых выявить риск мошенничества клиента.
— Отказываетесь прямым текстом или ставите запретительный тариф?
— Запретительный тариф. Но есть клиенты, которым мы вообще никакого тарифа не даем, потому что мошенник все равно может заработать больше тарифа.
— А все страховщики ругаются на мошенников и «автоюристов»...
— Мы тоже ругаемся, но нашли способ работать с этим. Но, конечно, результаты были бы намного лучше, если бы не было этих мошенников. В некоторых регионах вообще катастрофическая ситуация: поддельные документы, паспорта…
— И как решать эту проблему?
— «Автоюристов», которые наживаются на страховых компаниях и их клиентах, мне кажется, можно искоренить, если пени и штрафы, взысканные по суду, будут идти в гарантийный фонд по ОСАГО или в бюджет страны. Пусть их получит бюджет.
— «Автоюристы» все равно решают проблемы клиентов страховых компаний. Если человек получил только 50% по страховке от необходимой суммы на ремонт, то он, конечно, пойдет к «автоюристу» и в суд.
— Чтобы вы понимали, все пени и штрафы, полученные с нас по суду, идут только «автоюристам», они не идут клиентам. Посмотрите на мой бизнес: мы не зарабатываем на ОСАГО. Комбинированный коэффициент убыточности ОСАГО в нашей компании 102%. Я не мошенник, я людям плачу. Я уверен, что если ты продаешь что-то, то ты должен выполнить обязательства. Но при этом все равно вынужден платить и «автоюристам».
Если клиент недоволен выплатой, то, конечно, он пойдет в суд. И пусть суд взыщет со страховой дополнительные средства на ремонт автомобиля согласно результатам независимой экспертизы, это правильно. Повторюсь: почему страховые компании обязаны кормить мошенников, платя штрафы? Пусть штраф идет государству. Это мое мнение.
Предприниматель, «вокруг которого все приходит в движение», Борис Йордан родился в США в семье русских эмигрантов, но всегда мечтал жить и работать в России. С начала девяностых так и делает. Основал финансовую группу «Ренессанс Капитал», был генеральным директором «Газпром-Медиа», руководил НТВ. С 2006 года — президент «Группы Ренессанс Страхование», одной из 15 крупнейших страховых компаний России. Активно содействовал процессу воссоединения двух ветвей русского православия. Говорит, что «православная вера… определяет те принципы», по которым он работает. Любит отдыхать со своими детьми, которых у него пятеро, рыбачить, жарить шашлыки по выходным. Участник проекта «Сноб» с декабря 2008 года.
Город, в котором я живу
Нью-Йорк
Москва
«Я знаю самое главное: я русский человек, и это моя визитная карточка во всем мире. … Для меня Россия нечто большее, чем место профессиональной работы. Поэтому я остался».
День рождения
Где родился
Си-Клифф
штат Нью-Йорк, США
У кого родился
Отец — Алексей Борисович Йордан, родился в Югославии, где окончил Первый Русский Великого Князя Константина Константиновича кадетский корпус. После Второй мировой войны переехал в США. Работал в банке, преподавал в приходской школе русский язык и русскую историю. Был вице-председателем Нью-Йоркского объединения российских кадет за рубежом.
«Я русский по крови и по воспитанию. Я - православный. Наша семья жила в России целых 500 лет и покинула ее всего на 70 лет. Что такое для истории 70 лет? Мгновение!»
«Семья моя приехала в США сразу после Второй мировой войны, в 50-х годах… мы жили достаточно бедно. У нас было 9 человек в семье… Папа, который содержал всю семью, когда дети уже подрастали, посылал их работать… Мой отец был достаточно жестким в плане воспитания. У нас дома запрещался английский язык».
Мать — Мария Александровна Йордан (урожденная Шишкова), в 50-е в Нью-Йорке работала на Радио «Свобода».
«Среди предков моей матери — она из рода Шишковых … и историк Татищев, и энциклопедист эпохи Екатерины II Болотов … адмирал Александр Шишков, который был министром народного просвещения при Александре I, президентом Российской академии. На него Пушкин написал много эпиграмм. Кстати, есть про него строчки и в "Евгении Онегине"».
Где и чему учился
Закончил Нью-Йоркский университет с дипломом бакалавра в области российско-американских экономических отношений.
Где и как работал
Был аналитиком отдела проектного финансирования инвестиционного банка Kidder Peabody, директором и вице-президентом компании GPA Capital Inc.
Работал в американском инвестиционном банке Credit Suisse First Boston в Лондоне — сначала управляющим директором, затем возглавил отдел банковских инвестиций московского представительства банка.
«Я, когда был в университете, хотел пойти в политическую службу работать. Я хотел попасть в посольство и работать в России… Мне сказали… в России вы никогда не будете работать… потому что вы слишком эмоционально относитесь к России, вы не будете объективным с точки зрения американских интересов. …Это был 91-й год… я начал искать крупный западный банк, который интересовался Россией… Я нашел банк "Кредит Свисс", который заинтересовался в то время Россией… Они взяли меня на работу, чтобы возглавлять их офис в Москве. И вот так я приехал в Москву в начале 92-го года».
Основал финансовую группу «Ренессанс Капитал» (Москва) и был ее президентом и председателем.
В 1998 году учредил Международную инвестиционную группу «Спутник» (Фонды «Cпутника"), ее президент и председатель правления. Группа владеет акциями компаний «Связьинвест», «Сиданко», «Пурнефтегаз», радиостанции «Европа Плюс», ИД «Афиша» и др.
Был генеральным директором ОАО «Газпром-Медиа» и ОАО «Телекомпания НТВ».
«Это была одна из самых интересных вещей или работы, которую я когда-либо имел. Мне могли бы не платить, я все равно это сделал бы, потому что это было крайне интересно… Я вышел из финансового мира, для меня это был совсем другой мир. И мне было приятно, очень много моих друзей сегодня остаются людьми с НТВ».
Президент и председатель совета директоров ООО «Группа Ренессанс Cтрахование», входящей в состав группы «Cпутник». Член советов директоров дочерних страховых компаний, учрежденных совместно с Европейским банком реконструкции и развития.
«Я создал страховую компанию, собираю капитал, инвестирую и получаю 100% дохода. Мне эта идея нравится, потому что я инвестбанкир и строю не страховую компанию, а инвестгруппу… Рисковое страхование покупается, а "жизнь" — продается, поэтому очень много зависит от взаимоотношений клиента и агента».
Достижения
В 26 лет стал самым молодым вице-президентом в компании GPA Capital, в которой работал с 1989 года, а в 2007-м его активы в России уже составляли 500 млн долларов, по утверждению российского журнала Forbes. Не вошел в список «Золотой сотни» по версии Forbes из-за американского гражданства.
Дела общественные
Был экспертом общественно-государственного фонда «Российский центр приватизации», консультантом Госкомимущества РФ, экспертом многих печатных изданий по состоянию фондового рынка России и по реакции его участников на политические события в стране.
Вместе с ИГ «Спутник» активно занимается благотворительной и спонсорской деятельностью. На средства «Спутника» проведены ремонтные работы по восстановлению Благовещенской усыпальницы Александро-Невской лавры.
«Почти десять лет она была закрыта, денег на реставрацию не было. А ведь там похоронены люди, которые очень много сделали для России. Там покоится и прах Суворова…»
Основатель и президент Благотворительного фонда содействия кадетским корпусам им. Алексея Йордана.
«Когда мы с женой начали жить в России, она начала заниматься некоторой благотворительностью, и мы стали ездить по многим детским домам, по интернатам.… Много кадетских корпусов сегодня… многие из них построены на базе бывших детских домов».
Активно участвовал в подготовке воссоединения Русской Православной Церкви и Русской Православной Церкви заграницей, делегат IV Всезарубежного собора Русской Православной Церкви.
«Я очень рад, что произошло это объединение церквей, потому что, я считаю, это не только было присоединение церквей, это было соединение русского общества, которое раскололось в 1919 году… Я участвовал в процессе объединения церквей, я выступал с речью на зарубежном соборе Синода, когда принималось решение. Я был за это объединение…»
Один из учредителей национальной литературной премии «Большая книга».
Общественное признание
Награжден золотой медалью Российского союза исторических городов и регионов «За вклад в наследие народов России» и премией «Кремлевский гранд» в номинации «За личный вклад в развитие кадетских корпусов России».
Кавалер орденов: Святого Владимира III степени (РПЦ) — за вклад в развитие кадетских корпусов России и духовное воспитание молодого поколения, Петра Великого I степени «За выдающиеся заслуги и большой личный вклад в развитие и укрепление государства Российского» Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка, Серафима Саровского III степени — за активное участие в деле духовного возрождения Отечества.
Впервые создал и придумал
Созданная в 1995 году компания «Ренессанс Капитал» стала первым в России инвестиционным банком западного типа, обслуживающим исключительно российский рынок.
«Мы за короткий срок стали лидерами на рынке инвестиций. Может, это у кого-то вызывает раздражение, но я к этому отношусь спокойно. Когда вырываешься вперед, нужно быть готовым к тому, что некоторым это не понравится. Это плата за успех».
Известен тем, что
Организовал привлечение значительных иностранных инвестиций — более $1 млрд — во время чековой приватизации в России в начале 90-х. Участвовал в разработке первых залоговых аукционов. В частности, в 1992-м правительство пригласило его для организации первого приватизационного аукциона по продаже московской кондитерской фабрики «Большевик». По поручению Министерства финансов России организовал финансирование российского правительства на сумму $400 млн.
Участвовал в скандалах
Покупка в 1994-м пакета акций Новолипецкого металлургического комбината привела к возбуждению оперативного дела в ФСБ, послужившего затем поводом для включения фамилии Йордан в "контрольный список" МИД РФ.
«Это была первая война в России за права акционера. На какое-то время я лишился даже российской визы из-за данной борьбы. Но это тоже стало неким уроком. В первый раз мы столкнулись с ситуацией, когда представителя владельца контрольного пакета не допускали к компании».
Ушел с должности генерального директора «Газпром-Медиа» после ряда конфликтов как с властями, так и с руководством Первого канала. Непосредственным поводом для увольнения послужила несанкционированная прямая трансляция штурма здания на Дубровке, захваченного террористами («Норд-Ост»).
Люблю
«Я люблю поспать — так редко это делаю, что научился ценить».
шашлыки, американские барбекю, аргентинское асадо...
Семья
Жена — Елизавета Йордан.
«Она тоже из семьи русских эмигрантов — урожденная Терентьева. Наши бабушки вместе учились в Смольном институте».
"У меня пятеро детей - четыре парня и одна девочка, и я стараюсь почаще вывозить их на отдых. Они живут в Лондоне и, когда меня нет с ними, говорят по-английски. Со мной - только по-русски. Я стараюсь сделать так, чтобы они не забывали родной язык и свои корни".
Старший брат - Николай (Николас) Йордан, генеральный директор компании Deutsche Bank Morgan Grenfell (дочерняя фирма Deutsche Bank). Был советником в концерне «Газпром-Медиа».
«Мы близко общаемся. Он очень влиятельный банкир на российском рынке, участвует во многих крупных сделках. Но мы независимые бизнесмены, и в моей помощи брат не нуждается».
И вообще
«Я люблю строить бизнесы, получаю от этого кайф и считаю себя прирожденным предпринимателем».
«Я приверженец строгого следования деловой этике. Никогда не говорю, что кто-то плохой или неграмотно ведет свой бизнес. Это их личное дело!.. Предпочитаю строить свое дело, чем смотреть, что делают другие».
«У меня интуиция играет очень большую роль. ...Я чувствую, что нужно делать и куда нужно идти, я нанимаю сильных людей, учитываю их менталитет, подходы. Моя сила в предпринимательстве, а не в долгосрочном менеджменте».
Владелец «Ренессанс страхования» восхищается ЦБ, размышляет о финансовом рынке и рассказывает о триумфах медицинской марихуаны
«Самая большая проблема для рынка — это „Росгосстрах“, — говорит Йордан, — но сейчас ЦБ с этим разбирается, и, я думаю, компания будет работать по рыночным правилам». Бедные не покупают страхование, потому что оно им не нужно и дорого. Богатые не покупают, потому что сами страхуются своими активами. А вот средний класс — это именно те, кто покупает страховые продукты. И в России рынок страхования растет вместе со средним классом.
БОЛЬШАЯ СДЕЛКА
Борис Йордан наконец завершил объединение финансовых активов своей группы «Спутник» и НПФ «Благосостояние» — в сделку вошло около 10 компаний. Контроль над новой структурой (52,1%) будет у Йордана, «Благосостояние» получит 35,8%, у Baring Vostok будет 12,1%. Как сообразить сделку на троих с западным инфестфондом и российской госкомпанией, («Благосостояние» контролируется РЖД), кем он, потомок российских эмигрантов в США, себя ощущает — русским или американцем, как распределены его инвестиции между двумя странами, Йордан рассказал «Ведомостям».
— На сайте англоязычной «Википедии» пишут, что вы американский бизнесмен, а на русскоязычной — просто бизнесмен. А вы сами себя чьим считаете?
— Я уже 26 лет живу в России, и самое смешное, что в американской прессе пишут, что я российский бизнесмен, а в России — что американский.
У меня американское гражданство, но русское происхождение. Лучше всего это объяснил мне отец. Я спрашивал: «Папа, а кто я вообще? Откуда я? Наверно, я американец?» А он говорил: «Вот скажи, если муха рождается в конюшне, она лошадь?» Видимо, ты тот, кто ты по национальности, хотя и гражданство важно. Америка — редкий пример по-настоящему многонациональной страны.
— О вашей сделке с НПФ «Благосостояние» говорили уже давно. Почему так долго готовили ее?
— В России сейчас главная проблема заключается в том, что вообще нет рынка капитала. Его нет из-за кризиса, финансовый сектор находится под таким давлением, что многие инвесторы не хотят вкладывать в финансовый сектор. Поэтому наша сделка была выстроена с таким партнером, как «Благосостояние», который был заинтересован в том, чтобы консолидировать свои страховые активы с нашими. «Благосостояние» объединяет свои небольшие страховые активы с группой «Ренессанс страхование» и получает долю в крупной компании. Таким образом, обе группы получают большую синергию, а «Благосостояние» еще и существенную миноритарную долю в объединенной компании.
Вторым партнером выступает международная группа Baring Vostok, которая известна своими инвестициями в успешные технологичные и финансовые проекты, такие как «Яндекс» и «Тинькофф банк». И мы рады, что у нас такой стратегический инвестор.
На фоне того, что происходит в финансовом секторе, где банковский кризис, санации и банкротства, мы смогли провести самую крупную сделку за последние 10 лет — 27 млрд руб. на российском рынке с участием международного капитала. Это говорит о том, насколько качественная сама компания и что можно делать рыночные сделки даже в таких неблагоприятных рыночных условиях.
— У вас непростой партнер — НПФ «Благосостояние». Любая госструктура в сделке — это всегда очень много согласований, это бюрократия, от нее никуда не деться. Почему РЖД?
— В России с точки зрения политической и экономической ситуации большой плюс иметь и русского, и международного инвестора. В мировой практике идеальным считается сочетание трех стратегических инвесторов: страховой компании, пенсионного фонда и международного инвестора. Такая комбинация партнеров — качественный фундамент для дальнейшего развития бизнеса. Глобальными страховщиками в основном владеют пенсионные фонды. И мы считаем, что вышли на идеальную структуру капитала.
— В целом у нас многие крупные госкомпании стараются избавиться от непрофильного бизнеса, и в общем-то для РЖД финансовый бизнес — непрофильный. Есть какая-то договоренность с партнерами в случае, если РЖД захочет его продать?
— Я не хочу говорить за «Благосостояние», этот вопрос лучше им задавать. Но, с точки зрения самого фонда, он, наоборот, улучшил свою позицию. Когда произойдет акционирование «Благосостояния», страховые активы вместе с задолженностями больше не должны будут консолидироваться, потому что их доля в объединенной компании только 35,8%. Так что эта сделка, наоборот, помогает РЖД.
— А вы сами как будете действовать в этом случае?
— У нас в акционерах — пенсионный фонд. Единственное, что может поменяться для нас, — это управляющие фонда, если после акционирования в 2018 г. будет решено продать фонд.
— Сделка уже закрыта? Кто будет управлять компанией?
— Да, 21 ноября мы закрыли сделку, по условиям которой в объединенную группу войдет несколько компаний. «Ренессанс страхование» и «Ренессанс жизнь» будут объединены с «Интач страхованием» и страховой компанией «Благосостояние», а также их негосударственным пенсионным фондом. С нашей стороны также участвует в сделке управляющая компания «Спутник — управление капиталом» и медицинская компания «Медкорп». Весь классический страховой бизнес возглавит Юлия Гадлиба, страхование жизни — Олег Киселев, управляющую компанию — Александр Лосев. Стратегическим управлением всей группы буду заниматься лично я.
— Какова сумма инвестиций партнеров?
— Группа «Спутник» вкладывает свои активы плюс деньги, НПФ «Благосостояние» — страховые компании, деньги и один объект недвижимости, который нас заинтересовал. Это большое здание в «Крокус сити», может быть, мы туда переедем. И Baring Vostok вкладывает чисто кэш, 3 млрд руб. Общая сумма вложений составляет около 18 млрд руб.
— В последние годы страховые компании консолидируются вынужденно: нужно выполнять более жесткие требования регулятора, непонятно будущее ОСАГО, условия ведения бизнеса часто меняются. Вы для себя эту сделку как определили? Она для вас вынужденная?
— Мы очень тесно работали с Банком России. И вообще я хотел бы высказать, что та работа, которую сейчас проводит ЦБ — как минимум в страховой отрасли, — очень правильная. Большая проблема была в том, что балансы компаний не отражали их реальные финансовые проблемы. Их владельцы строили компании-пирамиды: продавали дешево страховые полисы и не думали о клиентах.
Для компаний, которые по-настоящему и законно занимаются бизнесом, это неблагополучная ситуация, но сегодня регулятор закрыл большинство таких компаний. Они еще существуют, но сами по себе маленькие. Самая большая проблема для рынка — это «Росгосстрах», но сейчас ЦБ с этим разбирается, и, я думаю, компания будет работать по рыночным правилам.
Все сделки, я считаю, в какой-то мере вынужденные. Я не продаю долю и не беру деньги себе в карман — все деньги идут в компанию, на ее развитие. И активы, которые мы консолидируем, тоже идут в компанию. Для нас это укрупнение. В страховом бизнесе практически невозможно существовать без больших объемов. Это не высокомаржинальный бизнес, если сравнивать с такими компаниями, как «Яндекс», где маржа 40%, наверное. В страховом бизнесе маржа максимум 5%.
— Это больше, чем у некоторых банков.
— Банки пережили очень большой кризис. Если посмотреть на банк Тинькова, то у него маржа больше 5%.
— Таких, как он, немного.
— Банковский сектор в России не очень правильно функционировал. Сейчас после всех изменений Центробанк фактически заставляет банки работать на рыночных условиях. Но из-за того, что большинство из них не были докапитализированы, они исчезают с рынка. Но я думаю, что в ближайшие 5 – 10 лет (ЦБ смотрит на такие сроки) будет восстановление банковского сектора. То, что делает сегодня ЦБ в России, французские, итальянские, испанские регуляторы не хотят делать!
То есть ЦБ заставляет банки списывать плохие активы, заставляет их резервировать, а тех, кто не может пережить этого, ЦБ либо санирует, либо банкротит. Это правильный подход. Это то, что американцы сделали после кризиса 2008 г. Такая жесткая политика: вы выживаете или нет. У американцев, правда, была дополнительная помощь со стороны государства, и государство на этом заработало — не потеряло, а заработало деньги. Но европейские банки этого не сделали, они отягощены плохими активами, и это не дает им полностью выйти из кризиса.
В страховом секторе то же самое. Пока еще не ввели закон о санации, но он ожидается в ближайшее время.
— Как и нет закона о санации пенсионных фондов...
— Да, как нет о пенсионных фондах. Поэтому ЦБ или закрывает страховые компании, или, как в случае с «Росгосстрахом», доля которого на рынке ОСАГО еще недавно была 30%, вынужден санировать через банк. Я согласен с политикой, которую проводит ЦБ. Конечно, лучше было бы проводить ее в хорошие времена, а не такие трудные, как сейчас.
Наша сделка была вынужденная, но в каком плане? Нам нужно было расти, а для этого необходимо добавить активов, чтобы соблюдать новые правила ЦБ. Эта сделка была выгодна как для группы «Благосостояние», так и для группы «Ренессанс страхование», а Baring Vostok купила актив по хорошей цене. Компания вроде «Ренессанс страхования» в Азии имела бы капитализацию $1,5—2 млрд. А здесь — около $500 млн. Если ты долгосрочный инвестор, как НПФ «Благосостояние» и Baring Vostok, то смотришь не на три года вперед, а на семь лет, и при восстановлении рынка это будет очень успешная инвестиция.
— Если вам не нужно было бы менять активы на более ликвидные, вы бы пошли на эту сделку?
— Я бы все равно ее сделал. Потому что она дает в достаточно трудное время качественный рост бизнеса — где-то на 15%.
— Какие активы «Ренессанс страхования» должны были быть заменены?
— Это разные инвестиции группы «Спутник», которые не соответствовали новым требованиям ЦБ по качеству и ликвидности, которые мы держали на балансе «Ренессанс страхования». Многие из этих правил изменились во время кризиса в финансовом секторе, поэтому мы провели сделку, которая помогла их изменить.
— А эти активы не были связаны с фондами Анатолия Мотылева?
— Я продал этот бизнес четыре года назад, и он не имеет ко мне никакого отношения сейчас. (Семь НПФ группы Анатолия Мотылева в 2015 г. лишились лицензии. Один из них Мотылев в 2013 г. купил у Бориса Йордана. — «Ведомости».)
— А в целом судьба объединенной компании какова? Вы планируете ее продать совместно?
— Мы все профессиональные инвесторы: и «Благосостояние», и Baring Vostok. У них, как и у нас, период инвестирования от трех до 5 – 7 лет. Потом мы будем продавать, если только это будет выгодно нашим акционерам.
— Деньги, которые будут выручены от сделки, вы их реинвестируете? Куда?
— Все деньги идут в группу «Ренессанс страхование», на ее развитие. Одна из наших стратегий — создать собственный медицинский холдинг. У нас в планах выделить бизнес медицинского страхования в другую компанию, которая пока рассматривается под названием «Ренессанс здоровье». Эта компания объединит наш страховой бизнес по ДМС, собственные клиники и несколько технологичных медицинских сервисов.
Я не люблю ничего придумывать в России, люблю делать то, что уже было доказано много раз. И если посмотреть на структуру медицинских страховых холдингов во всем мире, они выделяются из страховых компаний.
— Будете вкладывать только вы или «Благосостояние» тоже?
— Мы все втроем.
— А размер инвестиций можете раскрыть?
— Эти активы в ближайшие 12 месяцев будут выделены. Сегодня там три компании, но в итоге будет четыре. Мы считаем, что в России сервисная часть медицинского рынка в начале развития и вместе с нашей очень большой клиентурой в страховании жизни это создаст большую синергию. Такая модель уже много раз использована на Западе, т. е. мы ничего нового не придумали.
— Какие у вас и партнеров ожидания от сделки? Условно говоря, чего компания должна добиться через 5 – 7 лет, чтобы вы смогли нам в интервью сказать: «Классная была сделка»?
— Мы хотим утроить стоимость компании с 27 млрд руб. в течение 3 – 5 лет. Вот наша цель сегодня. И мы считаем, что можем это сделать за счет органического роста и новых приобретений.
— Это в основном будет страховой бизнес?
— Страхование жизни, страхование имущества, медицинский бизнес и управление активами — вот наши основные четыре бизнеса.
На самом деле страховой бизнес очень интересен, он показывает реальное развитие экономики. Смотрите, бедные люди не покупают страхование, потому что, во-первых, оно им не нужно, а во-вторых, дорого. Богатые люди тоже не покупают, потому что сами страхуются своими активами. А вот средний класс — это мировая практика — именно те, кто покупает страховые продукты. И мы видим сейчас рост рынка как «жизни», так и «не-жизни»: восстановление страхования авто, особенно при падении банковских ставок. В 2008 г. было продано около 3 млн новых автомобилей, в прошлом — около 1,4 млн, в этом году мы ожидаем 1,6 млн, а уже в следующем — больше 2 млн авто.
БОЛЬШИЕ ОЖИДАНИЯ
— У нас страхование в стране работает только, если вас кто-то обязывает купить страховку: государство, кредитор...
— Во всем мире есть полисы, которые продаются, и есть полисы, которые покупаются. Полисы, которые продаются, — это страхование жизни. Это нужно продать. Нужно объяснить преимущества, риски и т. д. В основном страхование жизни во всем мире продается, а авто — покупается. Вот я два года назад приобрел хороший объект недвижимости в Майами, во Флориде. Если бы я его не застраховал, у меня были бы большие потери из-за недавнего урагана. Я, естественно, его застраховал. Но в России же то же самое. У вас средняя зарплата, вы взяли ипотеку и построили себе квартиру. И вдруг у вас залило эту квартиру или, не дай бог, сгорел дом, вы банкрот, если не имеете страхового полиса. Вы потеряли весь свой капитал. Или если вы купили новый автомобиль, каско купите? Купите. Я практически никого не знаю, кто не покупает каско. Эти полисы покупаются.
— Потому что ОСАГО не работает, это тоже вынужденная мера.
— ОСАГО работает, проблема с ним другая.
— Это давно превратилось в налог на авто. Как платится транспортный налог, по такому же принципу мы покупаем ОСАГО.
— Мое мнение, что давно нужно было объединить ОСАГО и каско и сделать один полис.
— А ведь были такие полисы.
— Да, ДАГО. Нужно было просто объединить, сделать это рыночным продуктом. Но либерализация тарифов по ОСАГО, которая сейчас активно обсуждается, позволит сбалансировать тариф и решить проблемы с доступностью ОСАГО.
— Убытки по страхованию тянутся еще год-два, у вас этот период уже прошел?
— Эти хвосты прошли. Почему потом создали «единого агента»? Мы и некоторые другие страховщики ушли из проблемных регионов, и полисы некому стало продавать. Но, скорее всего, «единый агент» будет отменен в 2018 г. благодаря введению новой системы «е-Гарант». В целом мы видим, что ситуация выравнивается, начинается движение в правильном направлении.
— Закон о натуральном замещении повлияет на ситуацию?
— Прошло мало времени, и пока непонятно. Нет статистики по судам и по стоимости ремонта. У нас с мая было подано только восемь судебных исков. Невозможно рассматривать это как статистику. Я думаю, поэтому ЦБ ждет.
— А когда будет набрана критическая масса?
— Где-то год должен пройти. В мае, после президентских выборов, ЦБ будет вынужден решить эту проблему.
— За эти пять лет как у вас изменился комбинированный коэффициент убыточности?
— Как только мы вошли в систему «единый агент», у нас сильно скакнула убыточность по ОСАГО. За полгода коэффициент вырос с 89 до 95,5%.
— Какие у вас прогнозы относительно крупных страховщиков — будет ли консолидация?
— Я считаю, что будет объединение компаний. В России произойдет то же, что на Западе: банки заставят продать страховые компании. Раньше все крупные американские и европейские банки имели свои страховые компании. Сейчас ни у одного банка больше нет страховой компании. Продали все. В основном из-за того, что им было невыгодно держать страховщиков на балансе, потому что доходность по капиталу у банков падала. Из-за новых требований к капиталу по условиям «Базеля III» банки были вынуждены продать своих страховщиков.
— Как вы оцениваете столь бурный рост рынка инвестиционного страхования жизни (ИСЖ)?
— Я считаю, что ИСЖ в том виде, в котором он сегодня представлен, не будет существовать в долгосрочной перспективе. Нынешний ИСЖ слишком короткий продукт для страхования жизни, он в основном трехлетний. И по нему есть вопрос по доходности для клиента. ИСЖ в формате от пяти до семи лет будет поддерживаться реальными рыночными активами. Такой продукт имеет большую перспективу на российском рынке.
— В этом году истекают первые трехлетние полисы, и все очень ждут, какой будет фитбэк от общественности, потому что у ЦБ прогнозы, что люди будут недовольны доходностью, поскольку декларируемая доходность и реальная вряд ли будут совпадать.
— Мы осознаем недостатки ИСЖ, поэтому сегодня сконцентрировались на накопительном страховании жизни (НСЖ), которое для клиента более правильный продукт. НСЖ — это долгосрочный 10—15-летний продукт, который имеет существенно выше доходность для клиента, чем ИСЖ.
— Почему вы считаете, что ставка на НСЖ оправдает себя?
— Ваше поколение начинает думать о детях, семье и покупает НСЖ — это долгосрочное, 10 – 15-летнее страхование. У меня такое страхование есть в США. У меня пять детей, и я беспокоюсь об их будущем. У меня есть такой полис, не дай бог, со мной что-то произойдет. Плюс он накопительный. Это способ экономить деньги более консервативный, чем выход на фондовый рынок. Понимаете? И он интересный с точки зрения налогов. После президентских выборов в России, я уверен, налоги поднимут, потому что ни в одной стране мира нет такого низкого подоходного налога. А страхование жизни дает налоговые льготы. Почему в США эти полисы покупают? Потому что государство так помогает населению сберегать, дает налоговые льготы — вы не платите налоги на те деньги, которые откладываете на долгосрочное страхование. Таким образом, регулятор создает рынок длинных денег и к тому же дает налоговую льготу населению.
В России уже заметно движение в эту сторону, есть налоговые льготы, и, как только поднимут налоговую ставку, этот рынок будет активно развиваться. Мы считаем, что у длинного страхования жизни очень большие перспективы. И у нас весь фокус на этом, а раньше мы продавали в основном краткосрочные продукты. Мы первые запустили кредитный продукт — страхование жизни вместе с кредитом.
— Это был «Хоум кредит»?
— А сейчас вы как продаете?
— Если посмотреть на мировые рынки страхования жизни, все так и развивались. Все. Начинают с самого короткого продукта через банки, затем переходят на трехлетний инвестиционный продукт. Потом уже, как только люди начинают понимать суть этого страхования, переходят на долгосрочный продукт, который во всем мире большинство покупает, т. е. на 10 – 15-летний полис. Российский рынок как раз переходит в эту часть. В следующем году, я думаю, будет сильное падение по ИСЖ. ЦБ сам не только одобряет НСЖ, но и развивает. Это правильный продукт, который во всем мире продается успешно.
— Для этого нужно закончить чистку, чтобы компания могла просуществовать 10 лет.
— В страховании, я думаю, чистка на 90% закончена. 85% премий по ОСАГО приходится на топ-10 страховых компаний. А все компании из топ-10 входят в список системообразующих компаний, и ЦБ ведет интенсивный надзор над активами. Мы каждый день сдаем все данные об активах в ЦБ. В банковском секторе эта чистка только сейчас происходит и будет какое-то время еще идти, в страховом секторе ее провели достаточно быстро и закрыли большинство проблемных компаний.
— Где вы сейчас больше инвестируете?
— Сейчас, я бы сказал, 50 на 50. До 2014 г. мы были в основном в России.
— Затем стали больше инвестировать за рубежом, с чем это связано?
— Были серьезные потрясения в 2014 г.: рублевая девальвация и политические риски. Мы решили, что нужно диверсифицировать инвестиции.
ПЯТЬ С ПЛЮСОМ НАБИУЛЛИНОЙ
— По каким признакам, кроме роста продаж страховок, вы пришли к выводу, что инвестиционный климат в России улучшается?
— Мы смотрим на то, что происходит с процентными ставками, с инфляцией, видим международные портфельные инвестиции, эмиссии евробондов, даже акций в разных индустриях на российском рынке. В этом году произошло больше сделок с международным капиталом, чем за последние пять лет.
— В одном из последних интервью вы говорили, что ситуация будет для России идеальной, когда цена на нефть достигнет $60. Она достигла.
— А я и говорил, что ситуация улучшается, это факт. Я думаю, в основном из-за этого. Мы видим стабильный рубль; $55 – 60 — это хороший уровень для рубля. Мы не видим никаких резких потрясений, давлений на валюту или на рынок ценных бумаг. А видим улучшение ликвидности на рынке капитала, акции были переоценены вверх, компании опять торгуются на отметках, позволяющих конкурировать с западными компаниями. И если бы не было политического напряжения, в России бы сейчас начался бум.
Если поговорить с экономистами, то большинство из них скажут, что с точки зрения макроэкономической ситуации ЦБ сработал на пять с плюсом. Кроме того, Fitch рассматривает повышение кредитного рейтинга России, мы думаем, что за ними пойдут Moody’s и S&P. Я думаю, рейтинг России улучшат. И по моему мнению, санкции в некотором смысле помогли России: заставили российскую экономику концентрироваться не только на нефти и газе. Начали расти потребительские товары, агропромышленность и много других секторов. Реструктурируются финансовый сектор, страхование, банки, НПФ.
— А нет риска, что агропромышленность достаточно быстро свернется в случае отмены санкций?
— А я бы и не торопился их отменять. Я думаю, что агросектор в России будет конкурентным, но остаются болезненные места. Во-первых, рубль. При инфляции в 4% рубль мог бы торговаться существенно сильнее, чем он торгуется сейчас. Но мы, как российский бизнес, не хотим видеть его укрепление. Это приведет к проблемам с конкурентоспособностью, опять начнут закупать продукты за границей и т. д. Нужно уметь работать с валютой, и я считаю, что ЦБ разбирается в этой проблеме достаточно хорошо и ниже $50 рубль не опустится.
Во-вторых, процентные ставки должны снизить на уровень 5 – 6%. Нет капитала на российском рынке. Это главная проблема. Банков и страховых компаний становится меньше, деньги не доходят до малого бизнеса. Почему в Америке сильно развиваются региональные банки? Потому что региональные помогают всему малому бизнесу. Крупные банки не будут давать кредит малому бизнесу.
— Они и раньше не давали, для этого у нас сейчас создается двухуровневая банковская система.
— Нам нужны банки следующего уровня. Например, сделать такими «Открытие» или Бинбанк. Сейчас малому бизнесмену, да даже среднему, трудно получить нормальные деньги. Когда тебе предлагают кредиты по 14 – 15%, а инфляция 4%, ты не сможешь существовать.
Это самый главный вопрос к ЦБ — им нужно резко снизить ставки, чтобы дать стимул для развития рынка. Почему у нас сделка проходила так долго? За 26 лет я делал в России сделки на миллиарды долларов. Я их делал от двух месяцев максимум до три четверти года. А здесь мы два года работали над сделкой, которая существенно меньше всех тех сделок. Потому что нет рынка капитала. Если банки возьмут под 4 – 5% и дадут под 8% — для банков это нормальная маржа, и бизнес может брать такие кредиты. В США мы берем кредиты для начинающего бизнеса под 6 – 8%.
— Но это много.
— Для стартапа. Крупный берет под 3 – 3,5%. А самый крупный берет под 2,5%.
«В РОССИИ НЕТ ЧЕТКОГО ПОНИМАНИЯ, ЧТО ТАКОЕ ЛЕГАЛЬНЫЙ РЫНОК МЕДИЦИНСКОЙ МАРИХУАНЫ»
— А можно еще уточнить? У вас как-то не очень публично была информация по акционерам именно группы «Спутник».
— Я контролирую группу «Спутник».
— В капитале фигурировали еще Дмитрий Бакатин и Мэри Ферриер. А какова их доля?
— Мои партнеры по группе «Спутник»: Сергей Рябцов, Дмитрий Бакатин и Мэри яду Ферриер.
— Вы в одном из интервью говорили, что вы инвестируете на трех рынках — это Россия, США и Англия.
— Да, но мы недавно продали наш бизнес в Англии.
— Какой бизнес у вас там был?
— Это был очень маленький бизнес, на $10 млн, даже неинтересно о нем писать.
— Ваши американские партнеры не хотели бы инвестировать в Россию?
— Большинство бизнесменов, особенно в США, не верят в политическую истерию насчет России, созданную политическим конфликтом между республиканцами и демократами. Я считаю, что эта история — внутренние американские разборки. Они просто выбрали Россию как удобный объект, вокруг которого можно драться. И люди, конечно, боятся. Однако бизнес, особенно тот, у которого есть компании в России, так на это не смотрит, нормально работает и развивается. Но одобрить в совете директоров какой-либо американской компании инвестиции в России сегодня очень трудно.
— Кто ваши основные партнеры в США?
— В США главный партнер — я сам.
— В какие сферы вы инвестируете?
— В Америке у нас два бизнеса. Первый — это компания PalliaTech, крупнейший игрок на быстро растущем рынке медицинской марихуаны. Я владею контролирующей долей этой компании в 13 штатах, а другие локальные акционеры стали моими партнерами. Второй бизнес — это новый холдинг Measure Eight.
— Что это за холдинг?
— Это фонд прямых инвестиций, который вкладывается в американские венчурные инвестиции.
— У Measure Eight какой объем?
— Таргет к концу 2018 г. — $200 млн.
— Это деньги инвесторов?
— Да, и мои.
— Сколько в итоге вы инвестировали в PalliaTech?
— Мы никогда не говорим, сколько мы вкладываем, но PalliaTech — быстро развивающая компания. Ее капитализация — сотни миллионов долларов. К началу следующего года мы ожидаем, что она будет превышать миллиард долларов.
— Вы уже ее вывели на биржу?
— Мы ее не вывели на биржу. Она, как частная компания, финансируется мной в основном. Будем делать первое внешнее размещение где-то в начале следующего года, а в конце 2018 — начале 2019 г. хотим вывести ее на самую подходящую для этой эмиссии биржу. Канада сейчас самый подходящий рынок для размещения акций компании, занимающейся медицинской марихуаной.
— Свой успех с PalliaTech не хотели бы в России повторить?
— Сегодня, я думаю, в России нет четкого понимания, что такое легальный рынок медицинской марихуаны. На самом деле общепризнанный факт, что медицинская марихуана имеет очень сильный лечебный эффект. Это профессиональный фармацевтический бизнес, построенный на едином продукте — цветке марихуаны, из которого выделяются всевозможные компоненты для разных лекарств и состояний болезни.
Сегодня PalliaTech — мировой лидер в производстве медицинской марихуаны. Бизнес компании разбит на несколько направлений. Первое — это выращивание медицинской марихуаны. Государство жестко контролирует всех производителей, которые получили лицензию на производство марихуаны. Мы построили медицинские лаборатории по всем 13 штатам. У нас работают ученые, высококвалифицированные специалисты по ботанике и фармацевтике. Второе направление — это лаборатории, где создаются лекарственные препараты. В марихуане десятки компонентов и, выделяя их, можно получать разные медицинские средства. Для лечения глаукомы подходит один компонент, для облегчения последствий химиотерапии — другой. Есть препараты, которые повышают аппетит, снижают боль, помогают заснуть, сглаживают приступы эпилепсии и др. Третье направление — это продажа готового препарата в специализированной аптеке. По рецепту можно купить нужный вам препарат. Мы намерены развиваться и дальше, получить лицензии на производство и продажу в других штатах.
— В последние годы в России проблема с обезболиванием стала для многих очевидна.
— За последние годы отношение к медицинской марихуане кардинально изменилось во всем мире, так как этот цветок обладает сильными целебными свойствами без серьезных побочных эффектов в отличие от сильнодействующих препаратов. Например, использование медицинской марихуаны значительно снижает приступы эпилепсии. У 35% американских детей, страдающих эпилепсией, виден позитивный эффект от лекарства, которое мы производим из цветка марихуаны. Все остальные медикаменты в лучшем случае помогают в 5,5% случаев. Медицинская марихуана легальна в Израиле, Португалии, Голландии, Италии. Англия и Франция сейчас рассматривают такой законопроект, Испания вот-вот одобрит. Сейчас мы подали заявку на лицензию в Германии, покупаем компанию в Канаде. Но Россия пока не сдвинулась в эту сторону. Я был бы заинтересован, но мышление в России очень закрытое.
— А вы лично готовы лоббировать эту тему в России?
Мы ведь проводим научно-исследовательскую работу с одним из лучших медицинских университетов в США — в Пенсильвании. И мы только сейчас начинаем понимать, насколько огромны возможности всех компонентов цветка марихуаны, которые могут применяться в медицине. У нас был случай: пациента с панкреатитом, которому оставалось жить восемь месяцев, еле-еле привезли на коляске. Он сидел на сильных наркотиках, у него были дикие боли. Ему прописали наше лекарство, через три недели он сам приехал за рулем машины, вошел в нашу аптеку и купил лекарство! Да, мы его не вылечим, но последние месяцы он проживет нормально. Или артрит. Медицинская марихуана не лечит артрит, так же как не лечит и эпилепсию. Но снижает симптомы. И во всем мире это поняли.
— Если в России появится юридическая возможность строить подобный бизнес, вам будет интересно?
— Мы хорошо знаем Россию и, конечно, были бы заинтересованы выйти на рынок. Но нужно выстроить правильное регулирование этого рынка. И я пока не уверен, что Россия к этому готова. В США, например, тоже подошли к регулированию не лучшим образом.
— В чем там проблема?
— В Америке пока еще медицинская марихуана на федеральном уровне незаконна. Она законна на уровне каждого штата, где местный закон превышает федеральный. Но мы ожидаем, что в ближайшее время медицинская марихуана будет узаконена на федеральном уровне в США. В основном выступают против фармацевтические компании. Они тратят на лобби миллиарды долларов. В каждом штате США, где легализована медицинская марихуана, на 15 – 20% упала продажа обезболивающих. Фармацевтические компании реально теряют из-за нее бизнес.
— Контролируются ли производство и продажа медицинской марихуаны?
— Все контролируется полностью, от разработки до продажи. В России на возможности медицинской марихуаны смотрят пока скептически. Бизнес интересуется, а политики боятся. Хотя нечего бояться — это лекарство действительно помогает.
Татьяна Воронова, Анна Холявко
«Ведомости» , 22.11.2017
Борис Йордан — владелец группы «Ренессанс страхование».
Родился в 1966 году в США. Окончил Нью-Йоркский университет со степенью бакалавра в области российско-американских экономических отношений
1989 — работал в GPA Capital, уходил из компании с должности вице-президента.
1992 — управляющий директор инвестиционного банка Credit Suisse First Boston в Лондоне, затем управляющий директор этого банка в Москве.
1995 — учредил и возглавил банк «Ренессанс капитал», в 1998-м — международную инвестиционную группу «Спутник».
2006 — лично возглавил «Ренессанс страхование» (ключевое направление инвестиций группы «Спутник» в России).
ООО «Группа „Ренессанс страхование“» — страховщик. Создана в 1997 году. В 2004-м в группу вошла специализированная компания по страхованию жизни «Ренессанс жизнь».
Владелец: инвестиционная группа «Спутник» Йордана и партнеров.
Финансовые показатели (МСФО, 2016 год):
- премии — 21,9 млрд рублей;
- выплаты — 10,98 млрд рублей;
- чистая прибыль — 548,1 млн рублей;.
Президент и Председатель Совета директоров Группы Ренессанс страхование, Председатель Правления Группы Спутник
Борис Йордан - человек, вокруг которого все приходит в движение и складывается именно так, как он задумал. Он - один из самых дальновидных и успешных инвестиционных банкиров в России.
Биография
Борис родился в 1966 году в США в семье русских эмигрантов, окончил Нью-Йоркский университет со степенью бакалавра в области российско-американских экономических отношений и начал свою карьеру в отделе проектного финансирования инвестиционного банка Kidder, Peabody.
Карьера
В 26 лет Борис становится самым молодым вице-президентом в компании GPA Capital, где работал с 1989.
В 1992 году Борис перешел на должность управляющего директора инвестиционного банка Credit Suisse First Boston в Лондоне, затем управляющим директором этого же банка, но уже в Москве. Впервые в Москве Борис оказался в 1987 году случайно из-за аварийной посадки летевшего в Японию самолета. По его признанию, именно тогда у него появилось желание жить и работать в России.
К середине 90-х под управлением Бориса Йордана Credit Suisse First Boston стал ведущим инвестиционным банком в России, первопроходцем в области приватизации, корпоративного финансирования и операций с ценными бумагами.
В мае 1995 года Борис Йордан учредил и возглавил банк «Ренессанс Капитал», который стал первым в России инвестиционным банком западного типа, обслуживающим исключительно российский рынок. А в 1998 - Международную инвестиционную Группу Спутник, президентом которой является по сей день.
В 1998–1999 годах Борис Йордан был главой совета директоров ОАО «НК СИДАНКО» в качестве антикризисного менеджера. А в 2001–2003 - гендиректором телекомпании НТВ и ОАО «Газпром-медиа». По результатам проведенных Борисом Йорданом финансовых и кадровых преобразований телеканал НТВ вышел на самоокупаемость и первым из крупных российских телеканалов стал приносить финансовую прибыль.
В 1999 году Борис Йордан основал Благотворительный фонд содействия кадетским корпусам.
Отец и дед Бориса Йордана в свое время окончили кадетский корпус.
В сентябре 2006 года Борис Йордан принял решение лично возглавить Группу Ренессанс страхование, которая стала ключевым направлением инвестиций Группы Спутник в России.